…В 1979-85 гг, я учился в МАрхИ, где и начал рисовать и выставлять свои «картинки». Здесь будут показаны работы, пролежавшие в папке 30 лет. Избранные работы того периода, переведённые в технику фотограмм вошли в книгу «Общее дело» (стихи Андрея Туркина и рисунки Александра Джикии), которая была опубликована издательством ИМА ПРЕСС в 1991 году и переиздана в 2015-м. Выставка посвящается светлой памяти моих друзей Андрея Туркина и Павла Сидорова»

Крокин галерея представляет:

Александр Джикия

МАХАНИЕ ЗАЙЦЕМ

/ работы 1980-х гг. /

06.05.15 — 07.06.15

вернисаж 6 мая с 18.00

Александр Джикия, биография, избранные работы

В ЦЕЛЯХ УЛУЧШЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ —
ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЁННОСТИ
(Климентовский пер., 9, рядом с м.Третьяковская, Новокузнецкая)
тел. 8. 964. 564. 03. 03

14/04/2011 в Крокин галерее открылась групповая выставка «Земля, Космос, Гагарин». 

Ю. Аввакумов,  К. Батынков,  А. Джикия,  Ф. Инфанте, Пл. Инфантэ, Д. Кротова, А. Митлянская,  В. Орлов,  А. Панкин,  А. Пономарёв,  Л. Тишков,  С. Чиликов, С. Шутов

Пятьдесят лет назад Юрий Алексеевич Гагарин разомкнул небо и на корабле «Восток-1» вышел в Космос. Планета узнала имя нового героя, история включила новый хронометраж. Космос стал ближе и понятнее, а землян, рожденных в апреле 61-го стали называть «Юриями».

Кристаллизация идеи состоялась; и в непрерывном режиме началось освоение чарующего пространства, доселе изведанного лишь писателями фантастами, мечтателями-космистами и учеными-теоретиками. Последующие полёты, выход в открытый космос, даже вероятная высадка американцев на Луну так и останутся последующими. Наше сегодняшнее восприятие космоса определяется совокупностью этих последующих, информационный потенциал которых уступает подавляющему числу повседневных «свершений», и мало кто сходу назовёт имена очередных тружеников космоса, бороздящих его бескрайние просторы. Пророчества о космосе постепенно понизились в градусе. Полёт на Марс, если таковой и состоится, то своей значимостью будет напрямую зависеть от стараний ньюсмейкеров и быстро затеряется в новостных лентах, преизобилующих техническими новшествами. Полет на Марс будет, в лучшем случае, событием недели. Полет Гагарина — категория нового эпоса, нового героя, нежели просто технологическое достижение.

Полёт первого космонавта оказался проектом формата огромной страны, страны, которая в те годы крепко стояла на Земле и, охватив своими крыльями 1/6-ю часть планеты, с уверенностью и любопытством разглядывала звёздное небо. «Улетайте до самого солнца, и домой возвращайтесь скорей!» — пела страна, и вопреки задымлению «оттепели», умела мечтать, искренне радоваться, ей было чем и кем гордиться. А космос был открытым, как была открыта, но сегодня уже непостижима улыбка Гагарина, улыбка человека, соучастника Большого Проекта, устремленного к неведомой нам нынешним цели. Этой целью был космос, определявший сверхидею советской цивилизации, её «всё». Этим «всё» была и улыбка первого космонавта, неведомым образом воспринятая у советского солдата, стоявшего на развалинах низвергнутого Рейхстага и выпускающего в непроглядное поднебесье последнюю обойму.

Величины 45-го и 61-го взаимосвязаны, как взаимосвязаны директории «Дошли!» и «Поехали!». Именно эти лозунги-программы мотивировали и определили советский космос, его историческую ауру, его эпическое наполнение. И Гагарин первым из отряда советских космонавтов стал этим наполнением, реализовал Большой космический проект.

Но что-то произошло на орбите, небеса свернулись, история страны остановилась, как бы на время. Космос стал восприниматься декорацией уже неинтересного неба, прилип к Земле и понизился до уровня примитивного космического туризма. Космос сквозь сумерки опустившейся пустоты стал нечитаем, утратил своё величие и загадку, оказавшись обычным пространством освоения, спрессованным до уровня бизнес плана. Байконур очутился где-то там, в неожиданно чужих степях. «МИР» рухнули в океан. На его месте образовалась воронка чёрной дыры, освещаемая потухшим факелом Танатоса. Московский Планетарий на долгие годы превратился в руины, сотрясаемые обезьяньими криками близлежащего зоопарка. Мальчишки, не видавшие улыбки Гагарина, перестали играть в космонавтов, променяв их сияющий образ на пустоту инопланетного Бэтмена, предпочтя виртуальный хтонический пафос супермена лучезарной героике космического эпоса.

Космос Гагарина, Королёва, космос Циолковского был именно реальным, начинался здесь, на Земле, в многообразии её ландшафтов, её закономерности, её гравитации, её поэзии, её миросозерцании и мыслился в единстве этих категорий неразрывно. Он не возникал на горизонте, он вбирал в себя этот горизонт. Он соприсутствовал везде и заключал в себе потенциал и устремление, находясь всегда над, а не под. Под, это компьютер, какой-нибудь новомодный ipod — плоское, форматированное, комфортное и абсолютное средство, технология. Все эти пятьдесят лет мы обживаем пространство этих средств, пространство технологий, пространство материалов, мы позабыли и утратили пространство воли и пространство духа. Поколение пятидесяти лет без космоса, без сверхидеи утратило ген творчества, распылило мотивации, а альтернативой всему этому стала высокотехнологическая подмена, имитация, комфортный симулятор.

Реальный космос действительно лишён этого комфорта, он велик и великолепен, он наделён сокрытыми смыслами и упорядочен. Он чреват непредсказуемостью, он опасен подлинной опасностью, а не смоделированной мастерами цифрового искусства головокружительной имитацией, где ты всегда сторонний наблюдатель. Космос влечёт и завораживает именно своим реализмом, а всё вымышленное о нём не более чем космический мусор с хламом звёздных войн, внеземных цивилизаций, астрологических прогнозов, гуманоидов и «космического разума». Всё это фантазийное нагромождение лишь заслоняет от нас реальность космоса, демонизирует его.

Эта выставка о космосе, о нашем космосе, о его пространстве, о цели и масштабе, о катастрофе понижения этого масштаба. Эта выставка о возможности, о полувековой паузе, о реальном космосе, на который ещё возможно взглянуть с Земли. Эта выставка об утраченной улыбке Гагарина, о вероятности нового эпоса, эпоса не из области футурологии, а из области чуда, которым в своё время стал полёт первого советского космонавта.

А. Петровичев

Последняя серия артефактов, созданных Нонной и Франциско Инфанте и относящихся к циклу «Метафоры мгновений», подтверждает простую, но тревожащую истину, а именно, что видимое есть лишь отражение, тень невидимого (если перефразировать слова поэта и философа Владимира Соловьева). Другими словами, «действительный» мир где-то в другом месте, по другую сторону, там. Моменты узнавания дразнящих следов картин природы за ширмой мерцающих фрагментов внушают нам, что «действительность», меж тем, находится; не внутри завесы артефакта, и не в природном ландшафте деревьев или воды, но между ними…

Крокин галерея представляет:

Франциско Инфанте & Нонна Горюнова

МЕТАФОРЫ МГНОВЕНИЙ

/ артефакты /

02.04.15 — 03.05.15

вернисаж 2 апреля с 18.00

В ЦЕЛЯХ УЛУЧШЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ —
ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЁННОСТИ
(Климентовский пер., 9, рядом с м.Третьяковская, Новокузнецкая)
тел. 8. 964. 564. 03. 03

Франциско Инфанте, биография, избранные работы
Нонна Горюнова, биография, избранные работы

Последняя серия артефактов, созданных Нонной и Франциско Инфанте и относящихся к циклу «Метафоры мгновений», подтверждает простую, но тревожащую истину, а именно, что видимое есть лишь отражение, тень невидимого (если перефразировать слова поэта и философа Владимира Соловьева). Другими словами, «действительный» мир где-то в другом месте, по другую сторону, там. Моменты узнавания дразнящих следов картин природы за ширмой мерцающих фрагментов внушают нам, что «действительность», меж тем, находится; не внутри завесы артефакта, и не в природном ландшафте деревьев или воды, но между ними.

То есть ее единственным пристанищем является разрыв между внешним ‘видимым’ и внутренним ‘невидимым’, своего рода, лимб между «здесь» и «там». Таким образом, работы Инфанте выявляют пространство перехода и тишину промежутка, пограничную зону, в которой, пусть и на мгновение, контуры размываются, свет рассеивается, а время останавливается.

Чувственный эффект в результате вдвойне убедителен — и, поскольку этот промежуток дает ощущение остановки, вместе с тем, приводя в замешательство, и, поскольку кинетическое напряжение между пеленой и тем, что она скрывает, не дает зрителю возможности задержать взгляд, заставляя его двигаться вперед или назад.

В известном смысле, суть стратегии артефактов становится театральной, ибо авторы «декорируют» сценарий окружающей среды движущимися ширмами, яркими цветами и таинственными занавесями, которые искажают, или, скорее, перекалибруют поля, леса и горизонты, находящиеся за ними. В результате возникает воображаемая композиция или, скорее, пере-композиция, которая привлекает и вовлекает зрителя. В то же время, как в театральном представлении, разворачивающимся на сцене между зрителем и задником, «Метафоры мгновений» предполагают, что длинные ленты между партером и задником сцены, промежуток — момент — вполне могут быть виртуальным, если не подлинным отражением «реальности», но переменчивым по форме, мимолетным во времени, текучим в пространстве.

Подобно некой абстрактной нимфе Лорелее, ‘Метафоры мгновений’, тем самым, и завораживают ласкающими слух ритмами, и, вместе с тем, освобождают от чар своим утверждением, что невидимое, сделавшееся видимым, суть лишь тень и отражение.

Чем дальше, тем артефакты Инфанте становятся все менее материальными — «Мгновения метаморфозы» разворачиваются теперь в цветную паутину, на вид плотную, но, в действительности, эфемерную. Это состояние зрительного восприятия, в котором человеческому глазу сложно сфокусироваться. Но это также и состояние, утверждающее глубинный, метафорический смысл произведения искусства, вновь указывающее нам на изменчивость реальности, будто бы зависшей между миром физическим и духовным.

Джон Э. Боулт и Николетта Мислер
перевод с англ. К. Дудакова-Кашуро

Диалог — это всегда всматривание в оппонента. Но видим мы в нем только свое отражение, то есть самого себя. Мы приписываем перевернутому, как в зеркале отображению нашу психологию, наш образ мыслей, наши предпочтения и: наше нежелание понимать собеседника.

Крокин галерея представляет:

Кирилл Александров

ПЕРЕГОВОРНОЕ УСТРОЙСТВО

/ живопись, фото /

11.03.15 — 29.03.15

вернисаж 11 марта с 18.00

В ЦЕЛЯХ УЛУЧШЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ —
ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЁННОСТИ
(Климентовский пер., 9, рядом с м.Третьяковская, Новокузнецкая)
тел. 8. 964. 564. 03. 03

Кирилл Александров, биография, избранные работы

Диалог — это всегда всматривание в оппонента. Но видим мы в нем только свое отражение, то есть самого себя. Мы приписываем перевернутому, как в зеркале отображению нашу психологию, наш образ мыслей, наши предпочтения и: наше нежелание понимать собеседника.

И в то же время, всегда остается страх увидеть себя в этом зеркале чужого отражения со всем, казалось бы, потаённым багажом собственных желаний, стремлений, грехов, в конце концов: Отсюда возмущение и протест, когда всё это вдруг обрушиваются на самого себя. И ты уже не в силах понять, где ты, а где отображение. И успокаиваешься лишь тем, что это только игра искривлённого зеркала, это только иллюзия…

«Переговорное устройство» — это попытка освобождения диалога от языковой формы. Два зеркала, стоящие друг напротив друга, то приходят в движение, то останавливаются и, вибрируя с разной амплитудой — «ведут диалог». Происходит эмоциональное драматическое действие — от тихого шёпота до страстных всплесков. Многократно отражаясь друг в друге, между ними возникает мистический коридор бесконечных отражений. Но этот коридор мнимый, никуда не ведущее иллюзорное пространство.

Кирилл Александров