…Как обозначить жанр, которым я занимаюсь? Это ‘научное искусство’. Термину уже несколько лет, сформулирован не мной и уже ‘узаконен’. Вспомним выставки и конференции под этой рубрикой, подготовленные МГУ и прошедшие в ЦДХ. Какова модель всего творчества Леонардо да Винчи? Это модель взаимодействия науки и искусства. Они существуют в одном пространстве культуры. Их разъединили слишком сильно только в ХIX веке. Так что в этом смысле то, чем я занимаюсь вполне укладывается в изначальное положение вещей. Каждому моему произведению, каждой разработке художественной формы, предшествует в небольшом объёме именно научная работа. В данном случае мне интересна тема «Джоконды».

Александр Панкин

ЧИСЛО ДЖОКОНДЫ

/ графика /

04.12.13 — 22.12.13

Александр Панкин, биография, избранные работы

ФРАГМЕНТ ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСАНДРА ПАНКИНА ПО ВЫСТАВКЕ ‘ЧИСЛО ДЖОКОНДЫ’

…Как обозначить жанр, которым я занимаюсь? Это ‘научное искусство’. Термину уже несколько лет, сформулирован не мной и уже ‘узаконен’. Вспомним выставки и конференции под этой рубрикой, подготовленные МГУ и прошедшие в ЦДХ. Какова модель всего творчества Леонардо да Винчи? Это модель взаимодействия науки и искусства. Они существуют в одном пространстве культуры. Их разъединили слишком сильно только в ХIX веке. Так что в этом смысле то, чем я занимаюсь вполне укладывается в изначальное положение вещей. Каждому моему произведению, каждой разработке художественной формы, предшествует в небольшом объёме именно научная работа. В данном случае мне интересна тема ‘Джоконды’.

Импульсом для меня стала статья Александра Якимовича ‘Леонардо да Винчи. Хранитель опасных тайн’ в журнале ‘Собрание’. Я задумался. Очень многие художники откликались на ‘Джоконду’. Я лично убеждён, что это явление ?1 в культурном пространстве человечества, по крайней мере, в Новое время. Я много беседовал с разными людьми об этом творении Леонардо. Совершенно разное отношение. Немалый процент людей относится к ней, по крайней мере, настороженно. Есть люди, которых этот образ пугает. В ‘Джоконде’, есть что-то таинственное, что действительно может пугать. Это свойство всего таинственного, наверное. Но у меня этого чувства и не было, и нет. Созерцание даже репродукции вызывает у меня волнение и восхищение.

Один из первых в 20-м веке отреагировал на произведение Казимир Малевич. Это было время, когда словами Маяковского художников призывали ‘Пора по рафаэлям пулями тенькать:’. И вот Малевич в 1913 году создаёт произведение очень для него принципиальное. Это время его увлечение кубизмом. Он использует репродукцию Моны Лизы, наклеивает как коллаж, перечёркивает и поверх изображения прилепляет к губам Джоконды окурок. Есть такая легенда. Там в этой работе, может быть, впервые проступают цветные плоскости, которые со временем во всей своей ‘чистоте’ раскроются в Супрематизме. Композиция выстроена таким образом, что они начинают загораживать ‘Джоконду’. То есть Малевич воспринимает ‘Джоконду’ как своеобразный архетип всего предметного искусства и создаёт ей антитезу.

Малевич здесь не одинок. К ‘Джоконде’ обращались многие — и Сальвадор Дали, и Дюшан, да и сейчас многие обращаются, а точнее издеваются над ней. Почему именно над этим гениальным произведением? Рисуют на лице усы, изменяют пропорции головы и т.д.

Мне напротив, захотелось подойти к этому произведению позитивно аналитически, рассмотреть вещь в себе с положительным знаком. Вскоре я понял, что я в этом вопросе уже не пионер, много существует сугубо научных подходов и исследований. Но я решил подойти к этой проблеме несколько с иной стороны.

И произошло открытие, открытие математического объекта, напрямую связанного с этим артобъектом. Известно, что произведение искусства — изначально иррациональный, парадоксальный объект. Парадоксальность — в его бинарности. С одной стороны — это материальная структура (холст, бумага, масло, акварель:). С другой — странный ‘сущностный фактор’, который позволяет глазу проникнуть в невидимую суть видимой части произведения. Например, на двумерной картинной плоскости мы видим то, чего там нет — трёхмерное пространство. Есть очень важный параметр физический, над которым я давно задумывался. Это геометрическая структура пространства произведения. Прежде всего, это границы картинной плоскости, рамка с её размерами. Но самое здесь важное — пропорция. Отношение сторон.

Лука Пачоли, известный математик того времени, был другом Леонардо. Сам художник увлекался математикой и предельно серьёзно относился ко всему, что делает. Он тщательно готовил это произведение, вплоть до того, что подбирал особую породу дерева ( работа написана на тополе). И трудно представить, что он мог быть равнодушным к отношению сторон картинной плоскости. То есть случайности быть не могло. И вот размеры ‘Джоконды’ — 77х53 см. Как говорил Анри Пуанкаре: ‘Истина не в вещах, а в отношении вещей!’. Отношение важно. И я делю 77 на 53 и получаю 1, 452. Округляю. Результат 1,5. Это хорошее, красивое отношение. Оно лежит между корнем квадратным из двух (1,4) и ‘золотом’ (1.6). И все видели число 1.45! Но я почувствовал, что здесь всё не так просто, что здесь число какое-то особое. Я решил углубиться и попросил своего друга математика Камиля Бахтиярова рассчитать число с очень большим количеством знаков после запятой. Не менее 64-х знаков.

Я потом ‘разворачиваю’ числа, на матрице 8 х 8. Супер-матрице. Шахматная доска. Это матрица генетического кодирования. С иными матрицами я не работаю. Мне сообщили число по телефону. Когда я его получил, то был просто потрясён. Что это было за число?! Я назвал его ‘Числом Джоконды’. Назвал весьма условно. Оно относится не напрямую к загадочному образу, а ко всему произведению в целом, ко всей структуре. Оказалось, что это настоящий математический объект: 1,(4528301886792). Итак, ‘Число Джоконды’. Даю формулировку; это бесконечная периодическая дробь, период которой состоит из 13 чисел. Тринадцать — число Фибоначчи. Далее я анализирую бинарную структуру числовой системы — просчитываю количество чётных и нечётных в периоде. Это очень принципиально. Оказалось чётных восемь, нечётных пять! Всё! Ряд Фибоначчи: 5, 8, 13 — золото! То есть структура получается ‘золотая’.

Работать я начал у себя в деревне весной 2012 года. Первые рисунки я обязательно на выставке покажу. Они выглядят рациональными, но родились совершенно спонтанно. Просто всё захотелось побыстрей зафиксировать. Переживание от моего открытия было на пределе эмоций. Я сделал приписку на одном из рисунков, что это число уникально, и что оно — рациональный жест великого художника. И что число хранит тайну, много тайн, и наверняка произойдут новые открытия. Одна из тайн очень быстро открылась моим братом Юрием. Дело в том, что в этом числе Леонардо зашифровал дату своего рождения. Первые четыре цифры 1452 — год рождения Леонардо Да Винчи. Интересно и то, что для эпохи Возрождения это характерно — ‘шифрование’ даты своего рождения. Дюрер, например. Итак, 77 на 53. Сложим эти числа. Мы получаем 130. Тоже интересное число — это десять по тринадцать. То есть число Фибоначчи взятое десять раз. Десять по Пифагору — знак гармонии Космоса. Может быть у Леонардо это и случайно. Может быть это простое совпадение, но для меня оно имеет своё значение и ценность. Но главная моя задача — воплотить числовую реальность через художественную форму в пространстве искусства. Этому и посвящены мои работы, представленные на выставке.

Московский музей современного искусства

Крокин галерея

представляют

БИЛЬЖО

16.04 — 15.05 2013

/ вернисаж 16 апреля с 19.00 /

Московский Музей Современного Искусства
ЕРМОЛАЕВСКИЙ ПЕРЕУЛОК, 17

ОБЩЕЕ ПОСЕЩЕНИЕ С 17 АПРЕЛЯ

Это слайд-шоу требует JavaScript.

Андрей Бильжо и по своим эстетическим воззрениям, и по широте жанрового репертуара, и по самой личностной структуре идеально соответствует представлениям о современном художнике как о человеке, живущем во все расширяющемся мире знаков, символов, эмблем, случайных слов и невнятных визуальных образов, понимая при этом, что их содержательное наполнение нуждается в постоянных художнических усилиях.

Недостаточно просто жить в этом мире. Этот мир надо заботливо и кропотливо обживать, обживать по возможности весело и человечно, уверенно, но без особого шума, грохота и громокипящих деклараций снося жанровые перегородки и отважно игнорируя культурные иерархии.

Именно этим в течение многих лет занят Андрей Бильжо. Он занят этим, когда рисует картинки, когда делает анимационные фильмы, когда сочиняет тексты, когда поет песенки собственного сочинения, когда сидит с многочисленными друзьями за столом.

Родить фольклорного героя, выходить его, вскормить, воспитать и пустить в автономное плаванье удается редко кому. Бильжо удалось. Всеобщий знакомец по имени Петрович, гордый профиль которого угадывается в любой толпе, стал таким героем, одним из безусловных ‘героев нашего времени’. Он живет и будет жить самостоятельной жизнью, что бы ни произошло с его автором, со всеми нами, со страной.

Бильжо один из тех, кто ясно осознает, что наиболее продуктивная, наиболее ‘работающая’ художественная стратегия базируется на предельно открытых и при этом весьма напряженных отношениях с реальностью. А его предыдущий опыт практикующего врача-психиатра вносит в эту стратегию дополнительные, очень яркие и убедительные оттенки.

Лев Рубинштейн